метаться и поднимает голову. На нее смотрит знакомое лицо – карие глаза, спутанные волосы… Это Дейл! Зачем он здесь? Он шел за ней, после того как высадил из машины? Она отодвигается от него. Это он притащил ее сюда?

– Оставь меня в покое! – Она не доверяет ему. Знает, что Дейл полицейский, но ведь он соврал Дженне про Тамзин. Она смотрела «По долгу службы»[19], и ей известно, что не все полицейские хорошие.

– Дай я тебе помогу встать, – говорит Дейл, приближаясь, но она отворачивается от него. – Оливия, я не сделаю тебе ничего плохого; пожалуйста, доверься мне. – Он протягивает ей руку, но она не берет ее. – Я ехал по Мейн-стрит и увидел тебя. То есть тогда я не знал, что это ты. Обратил внимание, что кто-то тут бродит, пошатываясь. Заметил твой яркий плащ… Смотри, моя машина прямо тут, на другой стороне от ограды.

Она смотрит на него, все еще плохо соображая.

– Который час?

– Почти без четверти десять.

Что она делала два часа? Оливия напугана, ее трясет, в глазах стоят слезы.

– Я не знаю, как попала сюда. Я шла домой, после того как ты меня высадил. Кто-то шел за мной, потом ничего не помню…

Дейл предлагает опереться на его руку. Оливия все еще сомневается – можно ли ему доверять? Но выбора нет, и она разрешает ему помочь ей добраться до дороги.

– Надо было довезти тебя до дома! Ты же сказала, что пойдешь к Уэзли… Что случилось? Вы поссорились?

Она отрицательно качает головой. Каждое движение причиняет боль.

– Нет, я передумала в последнюю минуту.

Уэзли. Надо было пойти к нему, когда она вышла из машины Дейла. Глупо было тащиться домой одной, причем именно в эту ночь. У него в квартире по-прежнему горит свет. Внезапно Оливия понимает, что очень хочет побыть с ним. С тем, кому она доверяет, кто ее поддержит. Конечно, Дейл помогает ей сейчас, но все-таки она не верит ему до конца.

Оливия перелезает через ограду, и как только попадет на тротуар, не дожидаясь Дейла, пересекает улицу и направляется к дому Уэзли.

– Оливия! – Сержант бежит следом, слегка сбитый с толку.

– Все в порядке, спасибо, Дейл! – Она уже у входа, стучит в дверь. Дейл ждет на расстоянии, наблюдает за происходящим.

Уэзли открывает, на лице его крайнее удивление.

– Лив? Что ты тут делаешь? – Он замечает стоящего в стороне Дейла, переводит глаза на него и опять на Оливию. – Что происходит?

– Можно я войду?

– Конечно.

Он распахивает дверь пошире, и Оливия испытывает огромное облегчение от того, что кругом все такое хорошо знакомое. Ноги ее слабеют, и она падает прямо на нижнюю ступеньку лестницы. Уэзли закрывает дверь и поворачивается к ней.

– Господи, ты в порядке?

– Уэз, я не знаю, что случилось. Я думаю… думаю, кто-то напал на меня.

– Что? – Он смотрит на нее в ужасе. – Что ты хочешь сказать? Ты ранена?

– Нет, все в порядке. Я просто сама не понимаю, что случилось. – Оливия начинает рыдать. Уэзли бросается к ней, обнимает. – Мне так стыдно, что я была с тобой сегодня такой сукой… – Она плачет у него на плече. – Не знаю, что на меня нашло.

– Да ладно, глупышка! – Он помогает ей пройти внутрь. – Все хорошо. Ты со мной, в безопасности…

Уэзли усаживает ее на кожаный диван, который она всегда ненавидела и считала безобразным, но сейчас он для нее как спасательная шлюпка.

– Давай принесу тебе чай. Хочешь остаться тут сегодня?

Оливия благодарно кивает.

– Только маму предупрежу.

– Не волнуйся, я сам скажу ей.

Она так дрожит, что стучат зубы. Уэзли достает плед. Не расспрашивает ее о случившемся – просто готовит чай, кладет побольше сахара и пишет сообщение ее матери. Все сомнения относительно Уэзли, которые мучили Оливию на протяжении нескольких последних недель, улетучиваются. Он, возможно, и не идеален – сама она уж совершенно точно нет, – но всегда заботится о ней.

– Дженна говорила, что на нее тоже напали в лесу прошлой ночью. – Оливия вытирает рукой нос; та ледяная. – Может, это тот же самый человек?

Уэзли кладет на стол телефон, укутывает ее ноги пледом. В обычный день это вызвало бы у нее раздражение, но сегодня она благодарна ему – приятно, что ее любят. Может, напрасно она не хочет съехаться с Уэзли? Невозможно ведь прожить всю жизнь с матерью… Надо взрослеть.

Он берет ее руку в свои, лицо его мрачнеет.

– Что ты сказала про Дженну? Когда ты успела с ней поговорить?

Оливия осознает свою ошибку, но уже поздно.

– Ну… я … я слышала, как кто-то это говорил, в магазине, – пытается выкрутиться она. Не хочется сейчас говорить ему про интервью. Рано. Он точно разозлится…

– Что с тобой, Лив? Ты вся дрожишь, руки такие холодные…

Она рассказывает, как шла домой и чувствовала, что кто-то идет за ней. Когда заканчивает, он спрашивает:

– Ты не думаешь, что немного перебрала с выпивкой и… ну не знаю… натолкнулась на Стоящие Камни? Вырубилась на какое-то время. Ты же не пьешь обычно спиртное.

– Тем не менее я уверена, что за мной шли.

Он нежно поглаживает ее по руке.

– Может, ты сама себя запугала? И вообще, почему ты шла одна? Говорила же, что встречаешься с подружкой…

– Мы только недолго посидели…

– А почему ты оказалась с Дейлом? – В его голосе слышится подозрение.

– Он нашел меня возле Камней…

Оливия пытается все объяснить. Уэзли слушает молча, и она видит недоверие в его глазах.

– Между тобой и Дейлом что-то произошло?

– Что? – Она не верит своим ушам.

Уэзли встает и начинает ходить по комнате взад-вперед.

– Хорошо, спрошу по-другому. Дейл – это и есть твой друг, с которым ты сегодня ходила пить? Ты спишь с ним, Лив?

Ей кажется, что сейчас ее стошнит.

– После всего, что произошло сегодня со мной, ты считаешь… думаешь, я обманываю тебя? Да еще с ним?

У нее начинается истерика. Вероятно, Уэз верит ей, потому что резко садится, обнимает и целует в голову, как отец, который жалеет, что наорал на своего ребенка.

– Ну прости… Просто я увидел вас вместе, и у меня проснулась такая ревность! Да еще мы в последнее время ссорились… Ты вообще была какая-то нервная…

Уэзли укачивает ее, пока говорит; Оливия же настолько измотана и напугана, что не имеет сил возражать. Она разрешает довести себя до кровати, ложится прямо так, в бриджах и свитере. Глаза сами закрываются, сил не осталось. Она засыпает, чувствуя, как Уэзли поглаживает